Аннетт Фивег (Дойче банк): «Российские компании возвращаются на международные рынки капитала»

«Сократилась готовность финансировать российских заемщиков»

— На Петербургском форуме глава Центробанка Эльвира Набиуллина сказала, что главную причину торможения российской экономики видит в инфляции. И что, дескать, иностранные инвесторы к нам не идут именно из-за нее. Но ведь очевидно, что их удерживает вовсе не наша инфляция…

— На мой взгляд, Центробанк должен строить свою политику на некой модели, определив, что является приоритетом. И то, что он продолжает таргетировать инфляцию даже в текущих экономических условиях, показывает его высокую независимость, а это очень хорошо для экономики. Но, безусловно, основная проблема с инвестициями состоит в том, что большой уверенности в завтрашнем дне у потенциальных инвесторов нет.

— Что значит «нет уверенности в завтрашнем дне»?

— Если иностранная компания стоит перед вопросом, куда вкладывать деньги, она учитывает разные моменты. Первый, это потенциал данного рынка. Россия в этом плане выглядит неплохо. А второе — перспективы, устойчивость и предсказуемость экономического и политического климата. И здесь, думаю, Россия в глазах западных инвесторов проигрывает по сравнению с другими странами.

— Клиенты Дойче банка — крупные компании. Исходя из работы с ними, что вы можете сказать о текущем и будущем состоянии российской экономики?

— Экономика не растет. И не растет уже не первый год. Инвестиций в рост практически нет ни от внутренних, ни от международных компаний. Это не только результат геополитического изменения и далеко не результат санкций, потому что тенденция началась задолго до них. На мой взгляд, это проблема все еще высокой зависимости от сырьевой конъюнктуры, отсутствия независимого от государства предпринимательства и сильных компаний среднего размера. Все эти темы, и многое другое, являются предметом обсуждения в Российской Федерации не первый год. Но, конечно, элементы геополитической ситуации добавили негатива, существенно сократив объем рынка капитала.

Сократилась готовность и, в связи с санкциями, возможность иностранных банков финансировать российских заемщиков. Это факт. Понятно, что российские компании из топ-20 имеют достаточный доступ к финансовым рынкам, но и здесь мы видим смену тенденций. В стабильное время очень бурно развивается рынок капитала в плане облигаций. В кризисное время идет тенденция замены инструментов рынка капитала на инструменты классического финансирования — двустороннее кредитное соглашение, торговое финансирование, экспортное финансирование, структурированное финансирование. Все это мы наблюдаем с конца 2014–2015 года. В этом году мы, слава богу, увидели возвращение российских компаний на международные рынки капитала, например «Газпром», НЛМК и «Совкомфлот», но это далеко еще не тот объем сделок, который был до 2014 года.

— Вы сказали, что инвестиций практически нет. Но те минимальные деньги, что иностранные инвесторы вкладывают, в какие сектора они идут?

— Что касается финансовых инвесторов, то сложно сказать об их отраслевых интересах, потому что пока мало транзакций. Но есть еще и прямые инвесторы, которые строят производство в России.

Те компании, которые уже есть в России, стараются использовать ситуацию, чтобы усилить свое присутствие, наладить производство дополнительных элементов — то самое импортозамещение, которое очень хорошо вписывается в политическую лексику сегодняшних дней. Но, повторю, это те компании, которые уже работают в России. Например, Siemens открывает новый завод в Санкт-Петербурге. Но история Siemens в России — больше 100 лет.

Но если у немецких или европейских компаний нет никакого присутствия в России, вряд ли они сейчас будут рассматривать возможность создания здесь производства.

«Мы закрываем инвестиционный банкинг на локальных рынках не только в России»

— А каковы планы самого Deutsche Bank? Осенью было объявлено, что вы закрываете инвестиционный бизнес. Этим ограничится, или возможны еще какие-либо сокращения?

— Мы не закрывали бизнес в России, мы перенесли его в Лондон. Решение было принято не только для России, а глобально. Мы закрываем инвестиционный банкинг на локальных рынках в довольно большом количестве стран и продолжаем работать из головного офиса и региональных хабов. Если это Азия, то из Сингапура. Если это касается Европы, то из Лондона или Франкфурта. А что касается Америки в целом, то из Нью-Йорка.

— Вы закрываете инвестиционный бизнес в тех странах, где он перестал приносить доход?

— Нет, это связано с изменениями в законодательстве большинства стран и с теми расходами, которые возникли после этих изменений. Именно из-за этого мы решили сфокусировать бизнес в хабах, и сейчас локально инвестиционный бизнес остался меньше, чем в десятке стран.

— Из-за ухода Дойче банк потеряет долю на российском рынке?

— Такие риски есть, но мне кажется, что мы неплохо разбираемся в этой ситуации. Те люди, которые работали с клиентами, продолжают это делать, но уже из лондонского офиса, плюс они регулярно ездят в Москву.

«Мы чувствуем, что идет новая конкуренция»

— Недавно глава Deutsche Bank Джон Крайан, выступая в Лондоне, говорил о важности финтеха для банков.

Глава Deutsche Bank: «Все наши дискуссии сводятся к технологии» У высших руководителей крупнейших мировых банков вошло в моду пространно выступать на темы инноваций в финансовом бизнесе. Совсем недавно о новых технологиях говорил Джейми Даймон, главный исполнительный директор JP Morgan Chase. А на днях ту же тему поднял Джон Крайан, глава Deutsche Bank, выступивший на конференции в Лондоне.

На ваш взгляд, какие технологии действительно изменят финансовый бизнес а что останется модной фишечкой, о которой забудут через год?

— Технологии в банках сейчас связаны с большими расходами. Вы видите, что регуляторы по всему миру существенно изменили правила игры для всех банков и это, конечно, бросает реальный вызов нашему бизнесу.

Как адаптировать существующую структуру и банкинг к новым требованиям? Особенно, когда речь идет о таком гиганте как Deutsche Bank.

Нельзя реагировать на эти требования просто ростом числа занятого этими темами персонала. Это не выход, так как ведет к росту расходов и сложности процессов. Кроме того, регулятор требует больше и больше управления рисками, например в рамках соблюдения закона об отмывании денег. Те фильтры, которые мы глобально планируем установить, охватывают каждый день больше 10 тысяч платежей, которые надо идентифицировать, обрабатывать. Сделать это человеческим трудом практически невозможно.

Технологии как раз и приходят на помощь в плане управления рисками и соответствия требованиям регуляторов — важно имплементировать их во все процессы жизнедеятельности банка.

— То есть сейчас более актуален финтех, заточенный под решения внутренних процессов, а не на работу с клиентами?

— Но мы, конечно, постоянно работаем и над нашими продуктами. Мы чувствуем, что идет новая конкуренция.

Появляются такие игроки, как, например, PayPal, которые занимают целый сегмент рынка, со стороны которого мы еще недавно не ожидали никакой конкуренции. Мы понимаем, что нетрадиционный финтех и его продукты не всегда столь плотно регулируются надзорными органами, как банки, и поэтому такие новые платежные системы имеют некие преимущества перед нами. Но мы убеждены, что рано или поздно все существенные финансовые игроки привлекут внимание регуляторов. Мы будем искать пути сотрудничества с этими новыми игроками финансового рынка. Банки будущего будут другими, но рано говорить об исчезновении банков.

— С кем еще, кроме PayPal, вы намерены сотрудничать?

— Я, конечно, ничего не могу сказать по поводу нашего сотрудничества с PayPal. Я использовала эту компанию как пример. Мы поняли в Deutsche Bank, что нам будет непросто конкурировать с компаниями, которые имеют очень легкую структуру, где решения принимаются намного быстрей, нежели в консервативном банковском мире.

Реальность меняется очень быстро. И нам не хочется отстать от нее. Поэтому внутри банка мы много работаем над тем, чтобы этого не допустить.

Deutsche Bank и Santander подвело неумение строить планы В конце минувшей недели стали известны подробности стресс-тестов банковского сектора в США. Их ежегодно проходят кредитные учреждения с активами свыше $50 млрд. Банков такого размера на рынке набралось 33. И хотя участникам были заданы очень жесткие условия, тест одолели практически все. Лишь американские «дочки» Deutsche Bank и Santander провалили испытание.

«Стопроцентный контроль это иллюзия»

— Вы упомянули, что ужесточение антиотмывочного законодательства требует развития новых технологий, и я не могу не спросить про скандал с российским офисом. Как вы оцениваете материальный и репутационный ущерб для банка и каковы результаты ваших внутренних проверок?

— Расследование американского, немецкого и английского регуляторов еще идут, поэтому насчет суммы материального ущерба я пока сказать не могу. В конце 2015 года Банк России провел аудит Дойче банка и выписал штраф 350 тысяч рублей.

Что касается репутации, то, конечно, все это сыграло не на пользу банку. До сих пор статьи на эту тему появляются в СМИ раз в две недели.

— Что вы изменили в банке, чтобы не допустить такой ситуации в будущем? И насколько в принципе банк может себя защитить от таких злоупотреблений отдельных сотрудников? Есть мнение, что главная угроза безопасности банков идет не со стороны хакеров, а со стороны сотрудников банка: им зачастую легче вывести деньги клиентов, имея доступы к счетам, чем внешним злоумышленникам.

— Я не соглашусь с этим. Если все процессы, контрольные механизмы и системы налажены правильно, то тогда сотрудник, даже такого уровня, как я, не сможет в одиночестве перевести деньги куда бы то ни было или внедрить схему платежей, не соответствующую требованиям законодательства. Сейчас, смею надеяться, эти системы в нашем банке отлажены уже лучшим образом.

— Повторение ситуации невозможно?

— Криминальная активность существует всегда. И стопроцентный контроль это иллюзия. Но мы стремимся создать такую систему, которая создает мошенникам максимум препятствий.