​Фархад Саиди: «Банкирам и бизнесменам надо понять, что риски финансирования надо делить»

— Расскажите, пожалуйста, что вообще привело вас в Россию? Чем интересен для вас российский рынок? Как вы собираетесь здесь развивать исламское финансирование?

— Российский рынок для нас уже давно является традиционным. Мой дядя занялся торговлей между Персией, Россией и Польшей еще в 1911 году. Он продолжал заниматься этим еще три года после Октябрьской революции, после чего ему пришлось прекратить свою деятельность. Я в детстве часто видел товары из России и слышал про Россию, в том числе про то, что в Москве был очень красивый «караван-сарай» — Гостиный Двор. Когда я приехал в Советский Союз в 1988 году, то долго искал его, но так и не нашел. Позже, после окончания ремонта Гостиного Двора, я узнал, что это о нем говорил мой дядя.

В 1969 году, еще совсем молодым, я зарегистрировал свою первую компанию в Иране, которая начала стремительно расти. Со временем к ней присоединились еще несколько компаний, и стало понятно, что Иран становится мал для продолжения нашей деятельности. В 1974 году основная деятельность была перенесена в Германию. По своему направлению, офисная техника, я занимался торговлей от Дальнего до Ближнего Востока. В 1988 году Советский Союз и Иран договорились об увеличении торгового оборота. Было очевидно, что это новый перспективный рынок и территория для развития. К тому же я жил в Германии, которая была основным партнером одновременно и СССР, и Ирана. Поэтому с 1988 года мы начали работать в Советском Союзе и развивали торговое и промышленное направления. Годовой оборот нашей группы компаний составлял более $100 млн, 30 лет назад это была весьма значительная сумма. Но в бизнесе, как и в обычной жизни каждого человека, всегда есть и хорошие периоды, и неожиданные изменения. Таким изменением стал для всех распад Советского Союза.

— Было ли это событие большим риском для вас?

— Риски были, но всегда риски сопровождаются большой прибылью.

— Большие риски — большие возможности…

— Мне поступали сотни предложений, сулящих большие возможности, но я их не принимал. Через какое-то время мы поняли, что в России банки растут как грибы после дождя, и решили открыть исламский банк. На начальной стадии стало понятно, что стране не хватает понимания принципов работы банковской системы. Бытовало представление о банке как «пылесосе» — инструменте привлечения денежных средств людей для личного обогащения собственников. Мы решили не идти по этому пути.

Но, в то же время, от бизнеса двух наших стран поступало много жалоб на то, что между Россией и Ираном не было никакого промежуточного банка, и из-за этого товарооборот между Россией и Ираном не рос. Поэтому министр финансов Ирана и председатель Центрального банка Ирана приехали в Россию и подписали с российскими коллегами протокол о создании филиала Иранского банка. Это было в начале 1994 года. В дальнейшем протокол неоднократно продлевали, но проект все же не был реализован из-за значительных различий законодательных систем. Примерно такая же ситуация складывается вокруг создания Исламского банка в нынешнее время.

Возможно, вы слышали историю о том, как перс и араб спорили и каждый из них на своем языке доказывал, что такое виноград. Тогда пришел мудрец, рассмеялся и сказал, что перс и араб спорили об одном и том же. Поэтому всегда для начала нужно определить язык, на котором стороны пытаются договариваться.

В итоге процесс создания Иранского банка отдали нам на исполнение. Это тоже был вопрос о том, что такое виноград, исполненный на разных языках. С учетом нашего опыта, знания всех вопросов от покупки недвижимости и оборудования до лицензирования и регистрации, в течение девяти месяцев проект был завершен. Это был рекорд. Сегодня это Мир-бизнес банк.

Поскольку банковская деятельность уже была одним из направлений нашей работы, то мы присоединили Азия-банк. А после введения несправедливых санкций против него всего в течение полугода запустили исламский банкинг. Здесь мы вновь столкнулись с разными переводами понятия «виноград». С нашим знанием исламского и российского банкинга и текущего законодательства мы создали проект, полностью соответствующий этим трем реалиям. Так мы стали первым российским банком, предлагающим услуги исламского банкинга.

— Я понимаю, что вы, наверное, большую часть времени провели вне территории Ирана, но все-таки у вас больше опыта, чем у нас, российских граждан, в понимании того, что такое американские санкции, потому что Иран находился и в какой-то мере до сих пор находится под санкциями.

— Иран для противостояния санкциям применил политику контроля экономики и показал гибкость в своих решениях. Иран применил очень много нестандартных подходов. Иран сумел в условиях санкций со стороны Запада и отсутствия инвестиций, и даже в ситуации закрытия доступа к своим же собственным деньгам достойно пройти этот непростой период санкций.

— Как в ситуации санкций работать и привлекать деньги? Быть может, санкции — это хороший PR, и на самом деле все не совсем так катастрофично, как говорят на Западе, и мы в России можем делать что-то успешное и без ведома Америки?

— Я склоняюсь ко второй точке зрения. Банкиры говорят, что нельзя привлечь деньги с Запада, нельзя привлечь с Востока. Почему? Они только думают о том, что деньги нельзя привлечь. Хорошо, допустим, вы взяли у Америки деньги. На пользу кого вы собираетесь заставить работать этот капитал? Если эти средства должны пойти на пользу российского народа, то они должны быть на депозите каждой бабушки, и депозит этот должен увеличиваться. Накопления населения и обеспечат внутренний рынок капитала. И можно тогда давать эти накопления в кредит промышленнику, фермеру. Если банкиры хотят реально работать, то они могут сказать: хорошо, деньги, которые в Америке, пусть будут в Америке, здесь я для своего народа буду привлекать российские деньги и отдавать их в работу. Деньги в России есть. И они соответствуют спросу. Если эти деньги будут в экономике России и будут потихонечку, но крепко расти, то Россия будет такой же успешной страной, как Германия. 60 лет назад, после Второй мировой войны, Германия была голодной страной, но немецкие граждане старательно отчистили от копоти кирпичи и заново их использовали на строительство новых зданий.

— Ну, может быть там, в Германии, меньше воруют или больше работают, чем в России?

— Правда в том, что немцы и меньше воруют, и больше работают, конечно. Но при этом там банкиры сами взрастили свой капитал, сохраняя каждую копейку. Здесь же, если глубже копнуть и посмотреть на источник капитала, окажется, что это деньги, которые после распада СССР к банкирам из воздуха пришли. Поэтому-то российские банкиры и не ценят капитал. Я нигде в мире не видел такого притворства, как среди русских богатых людей. Если Россия хочет, чтобы здесь что-то было сделано, то должна сказать: «До свидания, Запад! До свидания, Америка! Мы будем работать для себя». Да, правильно, что нужно всем вместе работать, в содружестве с другими странами. Но если мир, другие страны, вместе с Россией по какой-то причине не хотят работать, то надо у себя дома работать и зарабатывать. Как говорил один иранский мудрец, лучше почистить и надеть свою старую одежду, чем взять взаймы чужую. Ни одна страна в мире не может сопротивляться и противостоять санкциям так, как это может делать Россия. Но каждый должен внести свой вклад. Какой вклад может внести каждый? Свою копейку.

— Чем в этой внутренней работе России может помочь исламский банкинг?

— Когда есть баланс между товаром и капиталом, это и есть исламская экономика. Речь идет не о религии, а о принципе. Если вы хотите купить, а затем продать этот стакан, а я даю вам капитал, то я становлюсь партнером по капиталу. Мы договариваемся о соотношении долей в прибыли. Если будет большая прибыль, обе стороны получают больше, а если небольшая, то это также обеих сторон касается. В чем особенность и отличие? В том, что не будет такой ситуации, когда в банках огромная масса денег, а у бизнесменов денег нет. То есть капитал — это не цель, а инструмент. Получается, что если у меня есть капитал, а у вас — профессия, то мы можем вместе работать.

— Может быть, проблема в том, что инвесторы не хотят нести убытки и делить их пополам с бизнесом? То есть, проблемы бизнеса как бы не проблемы банка…

— Если банк владеет ситуацией на рынке, то он читает бизнес-план и понимает, принесет проект прибыль или нет. Во всем мире это работает так.

— А есть ли тогда перспективы вложения денег на условиях исламского банкинга в российскую экономику?

— Здесь два варианта: или в стране есть инфраструктура и ее можно развивать и с ней работать, или каждый желающий создает эту инфраструктуру в своих масштабах. Это сложно, но возможно. Мы хотим стать таким примером.

Здесь, в России, наш банк — небольшой, но если российские крупные банки заинтересуются, то я мог бы привлекать партнеров и их средства из исламских стран. Минимум 80% исламских стран могли бы начать инвестировать в Россию, потому что российский рынок для иностранцев, которые хотят здесь работать, это хороший рынок. 

Статьи по теме: 

Форекс-компании выстраиваются в очередь за лицензиями

Алексей Саватюгин: «Финансы в неволе не размножаются»

О форексе бедном замолвите слово